– Угу. Щедро.

Да. За такую сумму можно было непривычно заняться даже кражей.

– Поэтому, не беси меня своей мрачной мордой! И когда завтра пойдём с тобой в особняк, не вздумай злить этого урода. Даже дыши вежливо. Понял меня?

– Да, – кисло приподнял я левый уголок рта.

Изнутри меня распирало недовольство. Я искренне считал, что если бы не блажь Данрада с метанием ножей, то я не дал бы согласие на участие Элдри в воровской затее.

… Однако не менее ярко я понимал, что на то он испрашивал моего разрешения. Да‑да, по сути-то так! И не важно, чем бы там для меня отказ аукнулся. Я сам согласился. Я сам осознавал риски и сам дал согласие. Мне… Мне некого было винить.

Вот треклятье!

Кого мне обвинять, кроме себя? Ублюдка Гоитию?!

– Столько кощеев, управление на расстоянии, уйма артефактов, аура дома… Знаешь, кажется, до меня дошло.

Данрад уже собрался уходить, но мои слова задержали его.

– То есть ты, скотина, думал, что я зазря тебя предупреждаю?!

– Я про кличку понял, – улыбнулся я ему мертвенной улыбкой. – Гоития – это насмешливое детское прозвище. Так же, как меня когда-то называли Бешеным. Суть осталась, а истина уже другая. И серенький милашка-волчонок вырастает в матёрого зубастого волка.

– Насколько этот Гоития силён? – всерьёз воспринял мои слова Данрад.

– Я же самого его не видел, а потому предполагать могу только.

– И всё же?

– Я бы не стал его злить даже без твоего предупреждения.

– Что же, – цокнул вожак языком. – Очень серьёзная оценка.

***

Утром у меня было отвратительное настроение, хотя большинство из Стаи радовалось. Многие, правда, понятливо умолкали при виде меня или говорили глупые утешительные фразы, типа: «Всё обойдётся». Засланец даже расщедрился и притащил дорогущее шрай-ханское вино. Он его явно где-то украл, но я с удовольствием принял напиток в дар. Такой мог стоить под золотой или даже больше. Судя по этикетке на стекле, с ним было удобно идти на любые переговоры, аргументируя, что это де подарок… а потом не менее удобно стало бы обратить подарочную бутыль в «розочку» и пошуровать ею в кое‑чьём животе ввиду отсутствия меча. Я хотел было спросить мысли Марви об этой авантюрной задумке, но она меня избегала. Однако мы всё равно встретились в коридоре, когда она во всю глотку принялась вопить проклятия, а я по‑шустрому спустился с чердака на крик.

– Где мои шмотки?! Какая мразь посмела взять мой плащ? Чтоб вас всех! Уроды! Я бы поняла, если бы ещё исподнее, но штаны и плащ-то зачем, мужики? По-хорошему прошу возвращайте. Всех прирежу!

– Я их сжёг. Они были грязными, а ты их всё не стирала. На них уже появилась плесень.

На моё признание и укор женщина быстро заморгала и, явно сдерживая себя от праведного монолога, вдруг разом утратила гнев. Она виновато ссутулилась и, не говоря ни слова, юркнула к себе в комнату.

… Треклятье, лучше бы она меня обругала!

– Вот отчего ты такой занудна и чистоплюй? – с искренним любопытством поинтересовался у меня Браст, ставший свидетелем моего разговора с Марви. – Не, я сам за ровную бородку и за отсутствие вшей, но… ты же при каждом удобном и неудобном случае помыться норовишь! Основательно так. С мочалкой. И одёжу завсегда в порядке держишь, как франт какой-нибудь. Даже вещи все у тебя сложены так, что каждая на своём месте. Почему ты такой?

– Генетическая осечка.

– Чего-чего?

– Я мало похож на прочих людей. И особенно мало был похож на них в детстве. Тогда я был сущим неряхой и грязнулей, поэтому мне некогда обстоятельно объяснили, что если быть чистоплотным, то все станут принимать меня за человека.

– Не-а, чувак. Брехали тебе, – уверенно заявил Браст. – Так у тебя вообще всё не как у людей.

Я кисло усмехнулся и пошёл на кухню. Мне нужно было поесть, ведь завтрак я пропустил. Как-то не хотелось никого видеть. Не хотелось никого слышать. Не хотелось ни с кем разговаривать.

Нинэлле, конечно же, оказалась на кухне. Она никуда из этого помещения толком не выходила, а потому робко взглянула на меня. Один глаз её заплыл. Левая рука болталась плетью, и ладонь была туго перевязана. Однако девушка, глотая слёзы, всё равно пыталась месить тесто.

Я не выдержал и подошёл к ней. Она тут же попыталась отстраниться, виновато и смущённо отвернулась, но я всё равно ухватил её за больную руку. Нинэлле вскрикнула. Я же, взяв из миски одно из яблок, сунул его себе в рот, а затем, крепко зажав фрукт зубами, принялся изучать, что там с ней произошло. Ага. Кость сломана. В двух местах. И что-то совсем плохо с ладонью. Откусив от яблока, я отложил его в сторонку и настойчиво развязал повязку. Двух пальцев у Нинэлле не хватало.

– Как же он мне надоел, а, – печально протянул я с раздражением, хотя мысленно отметил, что целительствовать от меня никто сегодня нисколько не требовал. – Сиди спокойно.

– Может, ты меня лучше убьёшь? – прошептала Нинэлле. – Я сама пробовала. Не могу. Страшно. Боязно.

– Почему и не убить? Убью. Заплати только, я же наёмник.

– Мне нечем.

– Тогда больше не спрашивай.

Хорошо, что она не додумалась поинтересоваться, отчего же я тогда её нынче за бесплатно лечу. Хотя, может, подумала, что снова Данрад приказал? Кто знает?

– Вот. Кровить больше не будет. А руку постарайся в покое держать хотя бы до ночи. Лучше вообще до утра… Ну, да чего тебе объясняю? Ты же уже всё знаешь.

– Знаю, – Нинэлле, сдерживая порыв разрыдаться, опустила голову.

– Не-не. Голову подними. Вот так. И рот открой. Хочу посмотреть, как зубы прижились.

Она послушно открыла рот. Белые обточенные камушки выделялись среди её настоящих зубов, но выглядели куда как лучше, чем прежние дыры. Кажется, у меня получилось достигнуть замечательных результатов в стоматологии… Хм. Сам я не справлюсь точно, но, когда Элдри вернётся, надо будет попробовать приживить так и пальцы к руке. Надо только их подготовить. Каменные, они будут лишь для визуальной красоты, ну да и что? Интересно ж.

На тот момент мне было всё равно, что, быть может, моя девочка никогда не вернётся. Я нашёл чем занять свою голову.

Итак, сначала отыскать подходящие камни…

Глава 14

Когда Данрад отвлёк меня от моего занятия, я как раз начал шлифовать заготовки. Работа настолько увлекла, что я даже не сразу понял, чего меня вообще беспокоят. Но понимание вернулось крайне быстро, а сборы долгими не вышли. Я лишь накинул плащ, перекинул через плечо сумку, в которой лежала бутылка дорогого вина, и пошёл вслед за вожаком. Кроме меня он никого с собой не взял. Да, собственно, никто и не рвался общаться с загадочным Гоитией.

Мы остановились у ворот. Не зря я не брал меч. Как я и думал, нас тут же попросили сдать оружие.

– А там подарок, – спокойно сказал я охраннику, решившему сунуть нос в мою сумку.

– У нашего господина получше найдётся.

– Вот пусть он мне это в лицо сам и скажет.

Привратник пожал плечами, но неуверенно отдал мне мои вещи.

– Давай на чистоту, почему даже ножа с собой не носишь? Или скрыл?

– Мне не надо. Я маг.

Глаза охранника озарил интерес, но больше он со мной не общался, а перешёл к Данраду. И отчего-то осматривать сумку, в которой лежала «добыча», не стал. Предупредили его видно.

– Всё. Проходите. Как войдёте в дом, вас встретят.

Мы пошли. Дорожка была очень качественно выложена. Камни так плотно прилегали друг к другу, что издали казались единым целым. По близости росли красивые низкие кусты с роскошными жёлтыми цветами. Я не знал их названия, но мне они понравились. Были в них изящность и очарование, которых оказался лишён весь остальной дом. Марви была права. Такое мог построить только сумасшедший. Но богатые сумасшедшие имеют право строить себе сумасшедшие дома, чтобы жить в них. Не так ли?

– Прошу вас. Хозяин ждёт, – глухо произнёс кощей, ночью выдававший себя за Гоитию.